– Я рада приветствовать тебя в нашем доме, – наконец произнесла Эдита Павловна. – Серафима… Красивое и редкое имя.

– Мне оно не слишком нравится, – ответила Симка.

Бабушка беззвучно засмеялась, ее грудь заволновалась, и по атласной ткани побежала волна тонких складок.

– Теперь я понимаю, почему вы подружились, – сказала она, успокоившись. – Собственное мнение на все, невозможность его сдерживать, и еще наверняка мы обнаружим в наличии дух противоречия. Что ж, пусть так. Настя, покажи Серафиме дом. Уже накрывают на столы, сейчас здесь будет много суеты.

Знакомство состоялось, и я вздохнула с облегчением, потому что в случае надобности я бы билась за Симку до конца! Но она просто не могла не понравиться, я все время поворачивала голову и любовалась ее вдруг вышедшей на передний план красотой. Если я всегда считала себя богомолом, то Симку можно было назвать инопланетянкой. Прекрасной инопланетянкой.

– Твоя подруга? – Лера выплыла из своей комнаты и замерла, немного выставив левое бедро вперед, вздернув острый нос. Этой позой манекенщицы часто пользовалась Кора, а моя двоюродная сестра поведение на светских приемах часто копировала с матери.

Я автоматически сделала шаг вперед, желая защитить Симку, но та совершенно не нуждалась в какой-либо опеке.

– Лучшая подруга, – уточнила она и тоже вздернула нос.

Я, совершенно счастливая, еле сдержала довольную улыбку. Лера презрительно фыркнула, закатила карие глаза к потолку, выдала «ой, ой, ой, держите меня», демонстративно поправила широкий браслет, усыпанный бриллиантами (наверняка выклянчила у бабушки), и прошествовала мимо нас, постукивая каблуками. Платье цвета шампанского, сшитое в стиле греческой богини, доходило почти до пола, и Лера крутанулась около лестницы, демонстрируя нам его красоту.

– Она именно такая, как ты рассказывала. – Симка тоже закатила глаза и передразнила: – Ой, ой, ой, держите меня…

Вторая волна счастья накрыла меня с головой!

Восемьдесят пять приглашенных в таком большом зале – это немного, мне даже показалось, что гостей пришло мало. Я была рада Брилю и, как только увидела его, сразу поспешила поздороваться. Нина Филипповна вела вынужденную беседу с Верой Григорьевной Абакшиной, и я вывернула шею, чтобы увидеть реакцию тети на появление Льва Александровича. Но, как назло, Марк и Вениамин в самый важный момент закрыли ее спинами.

Осмелятся ли они танцевать?

Сколько этих танцев будет?

Как они будут смотреть друг на друга, кружась по залу?

Вопросы жужжали над ухом, а я их старательно отгоняла. Эдита Павловна когда-то помешала Нине Филипповне выйти замуж за Бриля, и достаточно лишь искры, чтобы бабушка многое поняла…

Я подошла к Симке, с интересом изучающей коктейли, и обвела зал взглядом.

– У твоего дяди такой вид, точно он мечтает кого-нибудь изрешетить пулями или зажарить и съесть, – сказала она и добавила: – Извини, но он очень неприятный.

Семен Германович стоял у окна. На нем был смокинг, сдавливающий тело, явно некомфортный, слишком узкий для полной фигуры дяди. Живот выступал вперед, черная бабочка, несмотря на обычный размер, казалась маленькой и смешной, лицо выражало неприязнь и злость. На высоком блестящем лбу собрались морщины, крупный нос изредка дергался, губы находились в непокое, словно Семен Германович мысленно с кем-то разговаривал. Его внутреннее состояние несколько отличалось от обычного, но я не стала думать об этом и просто отвернулась.

– Возможно, и мечтает, – тихо прокомментировала я, вспомнив о книгах. За прошедшие дни Семен Германович ни разу не напомнил о возвращенном подарке, и я надеялась, он решил сделать вид, что не было с моей стороны никакой «черной неблагодарности». Или дядю одолевали иные проблемы, связанные с изменой Коры…

Скучая в ожидании Павла, Лера одаривала своим вниманием Марка Абакшина. Она вела с ним оживленную беседу, несколько раз шептала что-то на ухо и кокетливо хихикала, потом потянула за рукав к закускам и предложила чокнуться бокалами с шампанским.

– Это что за томный красавчик с твоей сестрой? – поинтересовалась Симка, среагировав на взрыв хохота за дальним столом.

– Марк Абакшин. Свободный художник, – объяснила я.

– Хорошо рисует?

– Женщин и лошадей неплохо.

Симка засмеялась:

– Это о многом говорит!

Я не успела уточнить, о чем это говорит, потому что увидела Максима Матвеева, неспешно приближающегося к нам. Его вид был безупречен, он точно сошел с обложки журнала – красивый, спокойный, приятный, в идеальном смокинге, и внимание многих женщин быстро переключилось на него. Заметив довольное лицо Эдиты Павловны, я вытянулась в струну, готовясь сыграть свою партию.

– Добрый день, Настя. – Матвеев взял мою руку и поцеловал ее. Я несколько смутилась, но почти сразу почувствовала себя хорошо. Взгляд бабушки печатью лежал на мне, и отодрать его не получилось бы даже с кожей.

– Добрый день. Познакомьтесь, моя подруга Сима. – Я отступила на шаг назад.

Симка повернула голову и выпалила стандартное:

– Очень приятно.

– Максим Матвеев, – представила я.

– Мне тоже очень приятно, – с еле заметным кивком произнес он, заложил руки за спину и посмотрел на Эдиту Павловну. – Кажется, вечер удался.

– Да, – ответила я, поддерживая беседу.

– Вы оставите для меня два танца, Анастасия?

– Конечно, мне будет очень приятно потанцевать с вами.

Наверное, происходящее являлось самым настоящим заговором – мне начинала нравиться эта игра. Никаких лишних слов, и каждая фраза – двузначна, будто падает тень на белый лист бумаги. Тень, которую понять и прочитать может не каждый, а лишь участник тайного общества.

– Я уже устала стоять, – тихо сказала Симка, – хочу посидеть.

Она подхватила бокал с грейпфрутовым соком, скользнула взглядом по Матвееву и, не оглядываясь, направилась в сторону мягких глубоких кресел.

– Вы вместе учились?

– Да. И, пожалуй, сейчас мы дружим даже больше, чем раньше.

Он смотрел вслед уходящей Симке, его лицо не выражало ничего, но моя душа неожиданно дрогнула, и на короткий отрезок времени в ней появилось не то беспокойство, не то смятение, точно рябь прошла по воде. Автоматически я повернула голову к Матвееву и задержала на нем взгляд. Голубые глаза, ямочка на подбородке, неподвижность… Почти равнодушие к происходящему. И маленькая тонкая вена пульсирует на виске. Вена-ниточка.

– Пойду поздороваюсь со всеми, – мягко сказал Матвеев и направился в противоположную от Симки сторону.

– Тим, Тим, Тим, – протянула я.

– Что, что, что? – спросил он.

– Как дела на третьем этаже? Чем занимаешься?

– Жду, когда ты стопчешь три пары башмаков и придешь ко мне.

Вырвавшись в комнату на несколько минут, я сразу позвонила Тиму. Нас разделял всего один этаж, но мое воображение рисовало высоченные горы, покрытые ледниками, километры бескрайних болот и потрескавшихся равнин – все вперемешку. Я стояла напротив зеркала с мобильным телефоном в одной руке, а другую прижимала к животу. Сродниться с красным платьем никак не получалось, оно вызывало непокой и толкало на решительные действия. Но ничего значимого или интересного я пока совершить не могла – внизу меня ждала Эдита Павловна, и чирканье стрелок часов напоминало об этом.

– Если б не Симка, я бы умерла от скуки.

– Держись. – Тим, конечно же, улыбался. – И приходи, когда станет совсем невмоготу. Я постараюсь тебя как-нибудь развеселить.

– Ты еще не выпил мое шампанское? – строго спросила я.

– Нет, оно терпеливо ждет тебя.

– А яблоки не съел?

– Пока нет.

Мы шутили, вряд ли бы мне удалось провести с Тимом хотя бы десять минут – семья Ланье должна находиться в зале в полном составе, встречать и развлекать гостей.

Спускаясь по лестнице, я увидела Павла. Лера, бросив Марка, заняла место рядом с бабушкой. Ее движения были плавны, на лице сияла щедрая, довольная, гостеприимная улыбка. Павла моя двоюродная сестра буквально гипнотизировала, но он, похоже, этого не замечал.